Мост над океаном 2020

05.04.2020

2020 год на дворе. Дата круглая. Можно подводить итоги, а можно оглянуться и собрать все хорошее, что было сделано.

И вот - "Мир Олди" и Олег Ладыженский представляют - обновленную версию сборника поэзии "Мост над океаном". В него вошли все стихи (и не только), написанные Олегом Семеновичем вплоть до 2020 года. Часть из них была использована в романах Генри Лайона Олди (например - в "Побеге на рывок" из цикла "Ойкумена"), другие регулярно публиковались в социальных сетях.

Слово автору:

В 2005 году в издательстве ЭКСМО, в замечательно оформленной серии «Триумвират», у меня впервые вышел в свет сборник поэзии «Мост над Океаном». В эту книгу я собрал практически все, что написал на тот момент.
Прошло пятнадцать лет. Бумага уступила место электронке, и я решил, что пришло время собрать новый «Мост над Океаном», взяв за основу первое издание и добавив в него все, что было написано за эти полтора десятилетия.
Знаете, я был приятно удивлен. Оказалось, что новый «Мост…» стал длиннее прежнего в два с половиной раза. Добавились новые арки и пролеты: грустные, веселые, добрые, язвительные, лирика, сатира, песни, миниатюры…
Продолжим стройку. Так ли он велик, этот океан?

А вот что писал Олег Семенович в передисловии к оригинальному сборнику:

Это удивительно в первую очередь для меня самого. Пожалуй, я никогда не скрипел зубами по ночам от страстного желания увидеть свой поэтический сборник. Только стихи: одинокие, полузамерзшие бродяги на снежном поле бумаги. Обучившись трем знаменитым аккордам, я напевал их в компаниях и в спектаклях; бывало, читал, чтобы не сказать хуже — декламировал — милым барышням, любимой жене, друзьям, коллегам и почтенной публике, оказавшись в очередной раз на сцене; с удовольствием "точил рифмы" внутри прозаических книг, раздражая одних, других оставляя равнодушными — и, смею надеяться, радуя третьих…
Началось это странно, чтоб не сказать: комично.
Отчего люди, разумные, добропорядочные существа, вдруг начинают говорить стихами? От любви, взаимной или несчастной. В приступе безумия. Повинуясь возвышенным порывам, подчиняясь ревнивой владычице-Музе — или хотя бы из вредности, желая досадить сопернику рифмованной гадостью пасквиля. Так или иначе, я впервые съехал на поэзию "от ремонта". Мы перебрались в новую квартиру на улице Петровского, бывшей Бассейной — помните? "Жил человек рассеянный на улице Бассейной…"? — и, глядя на воцарившийся хаос, смешной семилетка-первоклассник вдруг разразился поэмой.

Поменяли мы квартиру,
Там везде зияли дыры,
Стали делать мы ремонт —
Блохи выгнали нас вон…

Вот такая вульгарная лирика. Вот такой лирический герой среди мешков цемента и кирпичной крошки. Мой отец, артист разговорного жанра и эстрадный драматург, увидел в этом перст судьбы. Ну и я не подкачал: вскоре родились "Источник заразы" (о стае дворовых кошек, подкармливаемых добрыми соседками), "Мат" (о спортивном мате в палисаднике, а не о том, о чем Вы подумали), "В зоопарке я и Вовка…" — и романтическая "Баллада о Робин Гуде", чудачка в зеленом плаще, чудом затесавшаяся в компанию пролетариев от сатиры.
Стоит ли удивляться, что спустя полгода "ужасное дитя" поступило в литературную студию Дворца пионеров и школьников им. Постышева? Студию вел замечательный поэт и мудрый учитель Вадим Левин. Мы говорили о странных вещах. Например, взахлеб обсуждали: "Что можно делать при помощи стихов?" Поверьте, это не тот вопрос, на который ребенок ответит с легкостью. Здесь пасовали взрослые: родители с удовольствием оставались на наших "посиделках", принимая живейшее участие. Один отрок, чье имя стерлось в памяти, выдал: "С помощью стихов можно зарабатывать деньги!" Что ж, в определенной степени он оказался прав. Мы бросали друг дружке мячики: кто скорее вернет с рифмой? "Палка-галка" быстро уступило месту вопросу "Кремль?.." Мячик дрожал в руке. Черт его знает, с чем этот Кремль рифмуется… Кремень? Ремень? Я выдал несусветное: "Крем ль?" Этот загадочный крем, который вызывает у стихотворца явные подозрения, преследует меня до сих пор.
На конкурсе "Стихов про зверей" я отметился в жанре психологической миниатюры:

На шкафу сидит жирафа,
А козел стоит у шкафа,
Потому что тот козел
На жирафу очень зол.

Вскоре после этого четверостишия в литературной студии очутился некий Дмитрий Громов. Символично, не правда ли? Громов, значит, грянул, Ладыженский перекрестился. Призрак шкафа по имени Олди тогда еще бродил по далекой Европе, собираясь вернуться в Харьков только в 1990-м, лет через пятнадцать. Шли годы. Гормоны бурлили в крови. Борода уже выросла, седина еще не пробилась, но бес настойчиво тарабанил в ребро. Нашлось место и любовным стансам, и пародиям, и "хайямкам", и театральным зонгам из пьес, которые я ставил, в которых играл. Ничтоже сумняшеся, я сочинял "под Вийона", играя "поющего" Франсуа в "Жажде над ручьем" Юлиу Эдлиса, сочинял "Солдатскую" и "Песнь конторщика" в дипломном спектакле "Когда фея не любит" Феликса Кривина, где заодно присвоил роль Короля; работал с рок-оперой по пьесе В. Коростылева "Король Пиф-Паф, но не в этом дело"...
Но сольная книга стихов?
Это было едва ли не самым фантастичным из написанного мной.
Как правило, куда отчетливее я представлял рифмы и ритмы в общем потоке романа: песни из спектакля, действующие заодно с актерами, музыкой, освещением и декорациями. Да, разумеется: и со зрительным залом. Многие стихи так и рождались, многие по сей день ждут своей трагедии или комедии. Но однажды Его Величество Читатель начали слать к своему покорному слуге фельдъегерей с депешами: ласковыми, гневными, настойчивыми или вкрадчивыми. Его Величество требовали того, о чем редко задумывался скромный певец. Его Величеству захотелось песен вне спектакля. Актеры могли отдохнуть, декорации — на время лечь в хранилище, и осветитель уже готов был уйти пить водку, выключив прожектора и загасив свечи.
"Кроме того, — властно сказал монарх, — ведь есть же и неспетое?!"
"Кто я такой, чтобы спорить?" — подумал я.
"Ваше Величество, я счастлив,"— подумал я.
И это чистая правда.

Восторженные речи? — пустяки.
Хулительные возгласы?! — пустое.
А что стихи?
По-прежнему стихи.
По-прежнему одни чего-то стоят.

И по ступеням
    ритма,
        не спеша,
С улыбкою к душе идет душа.

Многие стихи из этого сборника давно стали песнями.

Диана Коденко на стихи из цикла "Бездна голодных глаз".

И впрямь пора. Счастливого трамвая
Нам не дождаться. Где он, тот трамвай?
Я взял с фуршета водки. Разливай.
Тут у меня стаканчики... Кривая,

Пожалуй, нас не вывезет. Вай-фай
От сердца к богу -- прочен, будто свая,
И хрупок, как мечта. Всю жизнь взывай,
Чтоб к смерти отозвались. Убивая

В себе ребенка, юношу, скота,
Любовника, бродягу, я в конце
Стою с пустой ухмылкой на лице,
Под ливнем, за которым -- темнота.

А как хотелось, чтобы тот, в венце...
Мы -- комики, нам имя -- суета.