Список желаний

Ваш список желаний пуст. Перейти в каталог?

Вирусописательское

16.06.2020

Дмитрий Громов вспоминает.

Прото-вирус для «Наири»

На старших курсах ХПИ (Харьковский Политехнический институт, ныне университет) в середине 80-х годов прошлого века у нас появился новый предмет: программирование. Блок-схемы простеньких программ с прямыми и обратными связями, изучение языка программирования АП и работа на ЭВМ «Наири» в вычислительном центре ХПИ. Причем программы мы составляли не абы какие, а вполне по профилю: по обсчету всяческих химических и химико-технологических процессов (учился я на факультете технологии неорганических веществ). Результаты этой деятельности потом включались в курсовые и дипломные работы. А еще в «Наири» можно было вводить так называемые стандарт-программы. Маленькие типовые программки для обсчета типовых, опять же, задач. И вот как-то раз меня осенило, для чего эти самые стандарт-программы можно использовать.

Ни для чего хорошего, разумеется. Чистое хулиганство!

Модифицировал я в соответствии со своим замыслом одну такую стандарт-программу. Дождался, пока подойдет моя очередь работать на «Наири». Сначала загрузил нормальную программу, получил результаты для курсовой – и после этого втихаря загрузил в «Наири» свой стандарт-программный прото-вирус. (Хотя словосочетания «компьютерный вирус» никто из нас тогда не знал – это я уже сейчас свое хулиганство так называю.)

Сменяет меня мой одногруппник, вводит в «Наири» свою программу, машина гудит-жужжит-мигает и – оп-па! – вместо ожидаемых результатов выдаёт:

  • «Русская» - 5,30
  • «Московская особая» - 5,30
  • «Пшеничная» - 6,20
  • «Столичная» - 6,20
  • «Посольская» - 6,40

Одногруппник в полном недоумении, народ собрался вокруг машины и ржёт. Человек пытается загрузить программу заново – тот же результат! Его сменяет другой: «Это у тебя программа кривая! Пить меньше надо!» - загружает свою... и машина снова выдаёт цены на водку!

Наконец появляется преподаватель, видит все это безобразие, хмыкает: «Додумались-таки!» -- перезагружает машину, и «Наири» снова работает нормально, поскольку моя стандарт-программа с ценами на водку, которая перехватывала на себя управление, стерлась из оперативной памяти после перезагрузки.

Конечно, до полноценного компьютерного вируса моей модифицированной стандарт-программе было далеко. Потому я впоследствии и обозвал её «прото-вирусом». Зато никакого серьезного вреда, и все повеселились!

Неистребимая информация, удар «сюто» и компьютер «Специалист»

Мой первый компьютер «Специалист» (еще не IBM-совместимый, под операционную систему CPM-Boot) мне собрал приятель, что называется, «на коленке». Но тогда (конец 1992-го года) и это было круто: даже такой примитивный компьютер далеко не у всякого был. Игрушки в компьютере имелись, но я в них не играл. Компьютер мне был нужен для набора текстов.

Винчестера (жесткого диска) в «Специалисте» не было. Он запускался с пятидюймовой дискеты, на которой стояла система. Система загружалась в оперативную память, после чего можно было приступать к работе. Файлы записывались всё на те же пятидюймовые дискеты – всё нужное я копировал на несколько дискет, поскольку те имели свойство периодически портиться (запоротые сектора – наше всё, да!). В комплекте к компьютеру шли маленький монохромный монитор и игольчатый принтер, на котором и распечатывались бессмертные творения.

Надо сказать, что один из сокетов в «Специалисте» оказался не очень хорошо пропаян, и в нем периодически нарушался контакт. Тогда компьютер не хотел заводиться. Способ решения этой проблемы я нашел быстро. Нужно было провести импульсный удар «сюто» (ребром ладони) в определенную точку на корпусе компьютера, под нужным углом и с точно отмеренной силой (не слишком слабо, но и не слишком сильно). После правильно проведенного удара «Специалист» всегда сразу заводился и работал без сбоев до тех пор, пока я его сам не выключал. Так что мой «Специалист» стал по совместительству еще и отличным тренажёром для отработки правильного «сюто».

Но это всё предыстория. А вот и сама история:

Набираю я на «Специалисте» текст, как сейчас помню, «Ожидающего на Перекрестках». Причем не с рукописного черновика, а уже пишу прямо на компьютере (только-только освоил сей полезный навык). Ну и по ходу дела перечитываю на экране написанное, что-то меняю, правлю, редактирую – в общем, идет нормальный творческий процесс. Гляжу на очередную только что набранную фразу, и она мне не нравится. Нет проблем – переделал. Вот, теперь хорошо. Сохраняюсь, отлучаюсь на балкон перекурить, возвращаюсь, открываю файл... Что за фигня?! Та фраза, что мне не понравилась, присутствует в файле в первозданном виде, вроде как я ее и не редактировал вовсе. Ладно, переделал снова, сохранился... В файле все та же первозданная неправильная фраза! Ладно, переделываю еще раз, сохраняюсь... Всё та же фигня!

Копирую файл на две другие дискеты. На них всё нормально редактируется и сохраняется. Но меня уже задело за живое! Мне интересно: что ж это такое творится? Снова вставляю ту первую дискету и начинаю с ней экспериментировать (благо два комплекта бэкапа уже есть). Фраза не редактируется: после сохранения по-прежнему обнаруживается в первозданном виде. Удаляю фразу полностью. Пишу заново отредактированный вариант. Ни фига! Всё то же самое. Удаляю весь абзац с этой фразой. Пишу заново. Сохраняюсь. Все остальное легко меняется / редактируется, но эта заколдованная фраза остается неизменной. Удаляю последнюю главу. Пишу заново кусок текста. Сохраняю. Все та же фраза в тексте присутствует в прежнем виде!

Ладно. Удаляю весь файл. После чего все равно вижу этот файл в каталоге на дискете, хотя его там быть уже не должно. Захожу в него. В файле – единственная фраза. Да, та самая!

Проверяю, что на дискете нет ничего ценного / невосполнимого – и форматирую дискету. Открываю ее после форматирования. В каталоге, который, по идее, должен быть девственно чист, обнаруживается единственный текстовый файл. А в нем – единственная фраза. Та самая!

Но я ж упёртый! У меня имеется специальный размагничиватель для дискет, собранный тем же приятелем, что делал мне компьютер. Работает как зверь, проверено! Засовываю дискету в него. Размагничиваю. Еще раз форматирую.

И что вы думаете? Правильно думаете! В каталоге снова обнаруживается единственный файл, и в нем – единственная фраза. Та самая! В итоге признаю поражение, откладываю злополучную дискету в отдельную коробку, как загадочный артефакт, вставляю в компьютер нормальную дискету и продолжаю работу.

Позже рассказал эту историю, как некий курьез, соавтору и нескольким знакомым, в т. ч. тем, кто разбирался в компьютерах. Те лишь плечами пожали: мол, даже не представляем, как такое может быть. Со временем я сменил свой «Специалист» на нормальную IBM-овскую «тройку», перегнал перекодировщиком набранные к тому времени тексты в формат DOS-text, и о той странной дискете, признаться, и не вспомнил. Так она где-то и затерялась. А теперь вот думаю: если бы найти ту дискету, дать ее действительно классному специалисту, и чтобы он разобрался, как та фраза во взаимодействии с конкретной дискетой сделалась неубиваемой – ведь, возможно, удалось бы раскрыть секрет неуничтожимой информации! Патент, большие кучи денег... Эх, мечты, мечты...

«Второй Блин» и кулинария

В начале 90-х годов прошлого века мы (Олди) и несколько наших друзей и коллег – писатели, художники, переводчики – организовали неформальную творческую мастерскую «Второй Блин».

Почему второй? Потому что первый – комом, а второй уже вполне хорош! Помогали друг другу советами, информацией, делились деловыми контактами: издателю нужна обложка для книги? У нас есть хороший художник! Нужны внутренние иллюстрации? Аналогично. Требуются переводчики? Отлично, у нас есть переводчики! Кто-то узнал: собирают сборник или альманах фантастики. Можно напечататься в недавно открывшемся журнале. Человек делится информацией с коллегами по мастерской. Нужен редактор? Корректор? Найдется, нет проблем! Постепенно с подачи нашей мастерской в результате общих усилий начали выходить книги: поначалу межавторские сборники и переводы (в основном, фантастики, но не только), а со временем и авторские книги, причем не только в Харькове, но и в московских издательствах. К примеру, в ряде книг «ЭКСМО» в выходных данных значилось: «Издано при участии творческой мастерской «Второй Блин».

Но в начале 90-х до такого размаха нам было еще далеко. Олди тогда уже писали в соавторстве, но издавались ни шатко ни валко – эпизодически, нерегулярно, в журналах и сборниках (часть мы сами же и организовывали, работая в харьковской фирме «Реванш», занимающейся издательской и торговой деятельностью).

Еще мы организовали самиздатовскую серию «Бенефис» -- маленькие «покеты», собранные полукустарным способом, тиражом 999 экз. От 1000 экз. нужен был индекс ISBN, а он стоил денег – мы же экономили, на чем могли, поскольку и зарабатывали скудно, и книжки хотелось сделать подешевле. Зато в «покетах» имелись черно-белые иллюстрации!

Продавали эти книжки мы сами вместе с нашими дорогими женами. На книжной «балке» (неофициальный харьковский книжный рынок), на конвентах и фестивалях фантастики, на ролевых «хоббитских» играх, куда приезжали с огромными рюкзаками книг; сдавали на комиссию в магазины; давали в книгах (и везде, где могли) адрес мастерской «Второй Блин», собирали заказы и рассылали книги по почте... И, конечно, выставляли продукцию на книжных ярмарках, когда они случались в Харькове.

И вот очередная ярмарка на площади Свободы. С краю стоит наш скромный миниатюрный лоток: два сборника из серии «Перекресток», четыре «покета» серии «Бенефис», межавторский сборник в мягкой обложке «Сказки дедушки-вампира» и биографическая книга «Творческий путь Deep Purple», тоже в мягкой обложке. Вот и весь ассортимент. Зато на лотке гордо красуется распечатанная на принтере табличка: «Книги творческой мастерской «Второй Блин»».

Торговля идет так себе: книжки покупают, но покупатели у лотка не толпятся и в очередь не выстраиваются. И вот подходит дама пост-бальзаковского возраста, внимательно читает табличку, еще более внимательно изучает книги под ней, поднимает на нас взгляд, полный удивления и возмущения, и громко вопрошает:

- А где же ваши книги по кулинарии?!

Немая сцена.

Начало Пути

Давным-давно, когда у нас вышла первая авторская книга в твердом переплете… А ведь правда, давно, четверть века минуло. Это было чудо, невероятное стечение обстоятельств: живем мы в Харькове, книгу подготовили в Новосибирске, а выпустили в Барнауле. Светлая память издателю Константину Кайгородцеву, золотому человеку!

Называлась книга «Право на смерть» по названию части романа «Дорога». Итак, зима 1995-го. Скоро Новый 1996-й год. Наши авторские экземпляры едут поездом из Барнаула в Харьков. Поскольку гонорар тогда брали натурой – посудой, вяленой рыбой, постельным бельем -- то и мы ждем три сотни «Прав на смерть», а может, больше, уже не помним. Поезд приходит ночью, на дворе тьма египетская, валит мокрый снег, по перрону гуляют чуткие милиционеры и пограничники – это их феод, тут они собирают дань. Кто помнит веселые девяностые, тот нас поймет. И вот поезд останавливается, мы идем к проводнику и после кратких переговоров шумно сгружаем на перрон два гигантских ящика, в какие пакуют сигареты.

Каждый ящик весит больше, чем Громов или Ладыженский по отдельности.

Олди радуются, вздыхают, крякают, подхватывают эти крайне неудобные махины – и как два, значит, Геракла, роман о которых Олди в тот момент пишут, тащат добычу к зданию вокзала. Ящики из-под сигарет, в которых явно не сигареты? Погранцы и милиция смотрят на этих двух наглецов, переглядываются между собой, потирают руки, расплываются в улыбках…

И знаете что? Нас никто не останавливает.

Вот тогда мы и поняли, что пишем фантастику.

А этот коллаж на основе фотографии Олега Ладыженского и обложки к роману "Свет мой, зеркальце..." сделал Дмитрий Левчук. Комментарии от Олди:

Всю его глубину я осознал, глядя в зеркало и вспоминая роман. Добрые слова, сказанные читателями в адрес главного героя книги, стучат в мое сердце.
Если что не так, это не я, это двойник.


В оформлении использованы работы Valentin Petkov, Glenn Carstens-Peters, bert sz, Museums Victoria с сервиса Unspalsh.