25.09.2020
Из диалогов с журналистами:
– С чего начинается создание книги?
– Толчком может послужить что угодно: яркий эпизод без начала и конца, острая идея, любопытная тема. Короче, некий болезненный посыл. Обязательно болезненный: если не болит, писать не о чем. Дальше уже начинается серьезная работа: зародыш развивается в полноценного человека – растёт, оформляется конфликтом, развитием действия, событийным рядом, набросками финала, уточнением тематического материала… Возникает план. Тогда можно и первое предложение написать.
– Значит, работаете по плану?
– По плану, оставляя места для импровизаций. Стратегический план составляем всегда, обычно знаем финал книги ещё в самом начале работы над ней. То есть мы едем из пункта А в пункт Б, расписав маршрут поглавно и выяснив места остановок. По мере работы план увеличивается, туда вписываются акценты, которые надо расставить, нюансы, о которых нельзя забыть. Какой-то фрагмент может увеличиться в объеме, какой-то – исчезнуть, потому что в нем отпала надобность. Мы, если пользоваться аналогией, джазмены: работаем в заданной тональности, определенном заранее ритме, с известной темой, зная, где будет кода и как она прозвучит, но импровизируя по ходу исполнения.
Как нам кажется, без плана нельзя выстроить настоящий роман, потому что роман полифоничен. Впрочем, сейчас романами часто называются расширенные повести, а то и рассказы.
Задумчиво:
Больная тема - та, над которой мы не можем шутить.
Кажется, так.
Стихотворчество Олега Ладыженского:
Стихи слагают, пишут (что ещё?),
Читают, любят, слышат (что ещё?),
Поют, не понимают, критикуют...
Играй, скрипач на крыше! Что ещё?
* * *
Вот так возьмёшь, напишешь рубаи,
Получится не очень - грубо и
Нелепо, как случается в начале,
Как был рассказ "Кино до гроба и..."
* * *
Не приведи Господь пропасть в былом,
Когда сейчас и здесь - сплошной облом,
А раковина прошлого уютна
И сырость притворяется теплом.
* * *
Приходило к ромфанту бояр-аниме, Говорило: "Мир скверен, я в нём как в тюрьме,
Нынче ЛИТРПГ мне в любви признавалось,
Ну а я от волненья ни "бэ" и ни "ме"!"
* * *
Да, в пятницу кебаб - баран и много луку,
В субботу всей семьёй мы фаршируем щуку,
В воскресный светлый день - пампушки, водка, борщ,
Мне ни с одним из дней не пережить разлуку!
* * *
Сознаниё определяет бытиё:
Пил водку - ё! Ел булку - ё! Бил Зинку - ё!
Всем этим надо поделиться в интернете,
И жизнь два раза проживётся, ё-моё!
* * *
Что ни напишешь ты - ликуй,
Пока ликуецца,
И без отрыва публикуй,
Где публикуецца,
Пиши, паши, сражайся, куй,
Глаголом жги сердца,
Но помни - сразу публикуй,
Не жди, не думай, публикуй,
Не перечитывай строку,
А то сломаецца.
* * *
Два бессмертных с горы Пэнлай
Учинили и ор, и лай.
Почему? Потому
Что им мать Сиванму
Не поставила в карму лайк.
Из "Саги о Хальге Вещем и Миттире Девять Перцев":
И тогда Хальг, встав из-за стола, сложил такую вису:
Когда хочу я
Для всех приятным
Быть днём и ночью
Семь дней в неделю,
Шепчу я: "Слушай,
Негоже скальду
Такие мысли
В душе лелеять.
А гоже скальду,
Слагая вису
О тех, кто рядом,
И тех, кто в море,
Класть болт железный
С весло размером
На гомон дольний
И птичий щебет!"
Театральная судьба пьесы "Вторые руки" - очередная постановка:
«После «Тиля» хочу выдохнуть, собираюсь приступить к отделке камерного спектакля «Б/у» по пьесе Генри Олди «Вторые руки», - делится планами Наталия Бухальцева. Она предлагает зрителям заглянуть в магазин бывших в употреблении судеб, где есть возможность примерить на себя новую личность, прожить чужую жизнь. Только выбор люди делают в спешке, не думая о том, что за каждый свой неверный шаг придется платить втридорога. Стоит ли повторять чью-то судьбу, может быть, творить собственную? Бухальцева провокатор, она любит подбрасывать зрителям вопросы, ответы на которые слишком очевидны, чтобы быть правильными.
А это уже Олег Ладыженский о другой известной пьесе:
В оригинальной пьесе Томаса Брэндона "Тетушка Чарли" (1892 г.) - в отличие от прекрасного фильма "Здравствуйте, я ваша тетя!" - донну Розу зовут донна Лусиа. А в Бразилии много не диких обезьян, а диких орехов, что на жаргоне того времени означало "место, откуда привозят придурков". И наконец донной Лусией притворяется вовсе не бомж, а натуральный лорд Фрэнкерт Баберлей.
Именно поэтому в пьесе финал есть, а в фильме нет, потому что не лорд.
Кстати, существует отличный мюзикл с музыкой Оскара Фельцмана и стихами Роберта Рождественского.
Одна из постановок оригинальной пьесы:
Немного о новой книги Марины и Сергея Дяченко:
«Ведьмин род» Марины и Сергея Дяченко завершает трилогию, начатую романом «Ведьмин век», и является прямым продолжением романа «Ведьмин зов». Герои живут в необычном мире, где одновременно существует и ядерное оружие, и ведьмы, и независимая от государства Инквизиция, призванная бороться с последними. В романе мастерски переплетены триллер, детектив и психологическая драма. От расследования в мрачном провинциальном городке до политической борьбы в самой верхушке общества — мы видим мир, который, при всей магии, так похож на наш.
Выход "Ведьминого рода" запланирован на октябрь 2020 года.
"Песнь Ахилла", Мадлен Миллер, 2011
Иногда испытываешь радость, восторг, бурю положительных эмоций, видя как коллега-литератор, работая с близким тебе материалом, нашел решение, которого ты не предполагал во время чтения.
Прочитал я прекрасную книгу Мадлен Миллер "Песнь Ахилла". И все опасался: как же Миллер выйдет на кульминацию и финал, если Патрокл погибает раньше Ахилла. Т. е. повествование ведётся от первого лица, рассказчик гибнет, но надо продолжать, не меняя общего тона звучания.
Нашлось решение, да ещё такое, которое сместило кульминацию, одновременно трагическую и лирическую, буквально в последние абзацы текста. Браво!
Теперь на очереди книга Миллер "Цирцея".
"Полный газ", Джо Хилл, 2019
Обязательно прочитайте предисловие к этому новому сборнику рассказов и коротких повестей Джо Хилла. Ироничное и познавательное, чуть ностальгическое и очень душевное, оно по настроению чем-то напоминает «Жизнь мальчишки» Роберта МакКаммона. А еще оно задаёт не столько тон, сколько тему всего сборника: тему взаимоотношений отцов и детей, которая так или иначе всплывает в большинстве рассказов.
Два рассказа в сборнике: заглавный «Полный газ» и «В высокой траве» написаны Джо Хиллом в соавторстве с его отцом, знаменитым Стивеном Кингом. (Думается, ни для кого уже не секрет, что «Джо Хилл» – литературный псевдоним Джозефа Хиллстрёма Кинга, старшего сына Стивена Кинга. А если для кого это и был секрет, Джо Хилл его полностью раскрывает в упомянутом выше предисловии.)
Разумеется, книги прославленного отца оказали серьёзное влияние на творчество Джо Хилла (чего автор и не отрицает). Но также немалое влияние на Хилла оказало и творчество Рэя Брэдбери – причём не только его рассказы, но и книга «Дзен в искусстве написания книг; очерки о творчестве». И это заметно не только в вошедшем в книгу рассказе «У серебристых вод озера Шамплейн», посвященном Брэдбери, но и во многих других новеллах Хилла. Ну а наиболее близки к манере Кинга, разумеется, рассказы, написанные Хиллом в соавторстве с отцом.
В предисловии Хилл называет и других людей, кто повлиял на его творчество – и всё же перед нами очередная книга совершенно сложившегося, талантливого и самобытного писателя. Работая, в основном, в американской традиции мистического хоррора, Хилл, тем не менее, сумел отыскать свою собственную неповторимую манеру, стиль и настроение – и давно уже обрёл своё собственное «литературное лицо».
И выражения этого лица у Хилла бывают весьма разнообразны. Тут и вполне реалистичные психологические триллеры на грани хоррора без всякой толики сверхъестественного («Полный газ» и «Отпечаток большого пальца»), и добрая и грустная ностальгическая мистика, насквозь пронизанная любовью к людям и к литературе («Запоздалые»), и жестокая и увлекательная приключенческая повесть, близкая к фэнтези или, скорее, даже к «fairy tales» («Фавн»), и мрачная сказочная притча («Дьявол на лестнице»), и история о девочке из будущего («Всё, что мне важно, – это ты» – нет-нет, эта история отнюдь не об Алисе Селезнёвой!), и реально страшный хоррор («Карусель», «Станция Вулвертон», «Мамочки», «В высокой траве»). А кто еще сумел бы создать оригинальный ужастик из одних только постов в Твиттере («Твиты из Цирка Мёртвых») – или из разговоров между пассажирами на борту самолёта («Вы свободны»)?
Всё это написано зримо и достоверно – даже если речь идёт об оборотнях, зомби, подводных чудовищах, призраках или зловещем древнем проклятии. Впрочем, оборотни, зомби, призраки и проклятия у Джо Хилла пусть в чем-то и перекликаются с «традиционными» – но в то же время свои, Хилловские: таких вряд ли встретишь где-либо ещё. Точность образов и мотиваций, психологизм и реалистичность деталей, лёгкая ностальгия и перекличка поколений, взаимоотношения отцов и детей – непростые и совершенно разные в разных рассказах...
Уверен: большинство рассказов сборника мало кого оставят равнодушным. Так что читайте. Но честно предупреждаю: здесь есть несколько по-настоящему жутких рассказов.
В оформлении использована работа Alfred Bryan (1852-99) для Entr'acte Annual (1894).