Русалка
Генри Лайон Олди
РУСАЛКА
Вода колышет тонкие зеленые пряди.
Водоросли?
Их движение завораживает. От него трудно оторвать взгляд: смотрела бы и смотрела. Водоросли похожи на волосы — на вид мягкие, шелковистые. Так и хочется их погладить. Протягиваю руку, глажу. Они и впрямь как шелк...
Это волосы. Мои волосы.
У меня зеленые волосы?!
Чему я удивляюсь? У меня роскошные волосы! Поддавшись порыву, делаю оборот вокруг себя. Мир закручивается стремительной каруселью (карусель? что за слово?!). Волосы окутывают меня летящим облаком, я верчусь быстрее и быстрее. Не могу, не хочу останавливаться! Мне хорошо, весело…
— Мама! Ты такая красивая!
Мама?
Останавливаюсь. Дочь — моя дочь?! слово вспоминается с трудом, — зависла в толще воды напротив. Смотрит. Она смотрит на меня, я на нее. Да, у меня была дочь. Давно, не здесь…
Где? Когда?
Не важно! Она была, она есть.
Дочь ждет. Я должна что-то ответить? Имя. У дочери есть имя. Как же ее звали? Что-то с усилием приоткрывается во мне: ракушка с неохотой разжимает створки. Меж створок наружу выплывает имя.
— Аня? Анечка?!
У нее прекрасная гибкая фигурка. Гладкая кожа, похожая на лист кувшинки. Стройные ножки то срастаются в хвост, то вновь разделяются — не уследишь. Анечка всегда была непоседой! У нее такие же волосы, как у меня. Лицо…
Под моим взглядом лицо дочери плывет, меняется. Только что был полупрозрачный пузырь, изнутри подсвеченный мягким жемчужным сиянием — и вот на нем проступает курносый нос, маленький упрямый подбородок. Широко распахиваются глаза: огромные, сияющие…
Мы обе такие. Изменчивые, как вода.
— Ты тоже красавица! Настоящая красавица!
Она улыбается. Зубы белые, ровные, острые. Кажется, раньше ее зубы были другие.
— Дай я тебя обниму!
Одним мощным движением хвоста Аня радостно бросает себя мне навстречу. Мы обнимаемся: долго-долго. Мы вместе. Мы снова вместе (почему — снова?). Теперь все будет хорошо.
— Время спать, Анечка.
— Почему?
— Скоро солнышко взойдет.
— Спать надо ночью, мама! А когда солнышко — играть, гулять, веселиться!
Чепуха. Днем, когда солнце, мы спим. А когда встает луна, приходит наше время. Время русалок…
Мы — русалки?!
Ну конечно! А кто же еще?
— Ты просто забыла, Анечка. Спать надо днем, а играть — ночью. Днем нам лучше не показываться.
— Мне солнышка хочется, мам. Холодно. Хочу согреться.
Да она и правда вся холодная! Обнимаю дочь покрепче, прижимаю к себе. Мне самой холодно. Почему? Вода теплая, Анечка со мной, все хорошо...
Холодно.
— Вот потому и надо ложиться спать. Ты заснешь — и не будешь мерзнуть. А проснешься, и будем играть.
— Правда, мама?
— Конечно, маленькая. Плывем под корягу, там нас никто не потревожит.
Плывем. Устраиваемся. Засыпаем.
...бежим. Мы бежим.
Мы с Анечкой и еще люди. Много людей. Чемоданы, сумки, рюкзаки. Я крепко держу дочь за руку. На нас тоже рюкзаки. Хорошо, что не взяла чемодан. С ним бы далеко не ушли. Пришлось бы бросить.
Позади бахает: тяжело, гулко. Раз, другой, третий. Земля под ногами дрожит от страха. Нет, от страха дрожим мы. А земля дрожит от взрывов. Бомбы? Ракеты? Снаряды?
Какая разница?!
Не выдерживаю, оборачиваюсь на бегу. Над поселком взвиваются в небо черные столбы дыма. Рушится дом: оседает, разваливается. Нет, не наш. Нашего отсюда не видно. По всему поселку полыхают пожары.
Поселок городского типа. Был.
Под ногами жидкая грязь вперемешку со снегом. Оскальзываюсь, едва не падаю. Нельзя смотреть назад. Только вперед, вперед и под ноги. Нельзя упасть.
— Мама, мне страшно!
— Мне тоже. Это ничего. Мы убежим.
Фразы рвутся в клочья, как мое дыхание.
— Сядем на поезд. Уедем. Далеко-далеко.
— Где нет войны?
— Где нет войны.
— Бежим быстрее!
Быстрее не получается, но мы стараемся. Вот и мост. На другом берегу дорога уходит в лес. Там нас не увидят. Доберемся до станции. Говорят, электрички еще ходят. Специальные. Эвакуационные.
Саша звонил три дня назад. Велел нам с Аней уезжать. С ним все в порядке, их рота на второй линии, к ним почти не прилетает. А мы должны уехать.
Немедленно!
Надо было его послушать. Уже были бы в безопасности. Дура, что ты тянула? Собраться не могла? Все из рук валилось? Дом не хотела бросать, надеялась, что пронесет?!
Не пронесло.
По мосту бежать легче: здесь мало грязи. Еще чуть-чуть…
Удар. Глохну от грохота. Я не слышу, не слышу, я ничего не слышу! Мост уходит из-под ног. Аня! Падаю, падаю, падаю… Вода. Почему вода? Был же мост! Анечка, где ты?! Кричу; не слышу себя. В рот заливается вода. Как же так? Я хорошо плаваю. Я люблю плавать.
Аня! Аня!!!
Это все рюкзак. Какой тяжелый! Он тянет меня ко дну. Надо его сбросить. Вынырнуть, глотнуть воздуха; найти Аню. Она жива, она плавает лучше меня. И рюкзачок у нее совсем легонький…
Не чувствую рук. Не чувствую ног. Ничего не чувствую.
Устала. Я так устала. Сил нет. Я немножко полежу, отдохну — и вынырну. Найду Аню, и все будет хорошо.
Все будет хорошо.